Фига для Хамитова. Интервью с Айратом Шаммазовым

Меня невозможно сломать

- А как прошло 1 сентября в этом году для Айрата Мингазовича Шаммазова, уже экс-ректора Уфимского нефтяного университета? Получилось ли свыкнуться со статусом экс-ректора?

- Во-первых, я там не был. Меня не пригласили. Потому что, будем говорить, я на определенном катаклизме ушел. В том плане, что я высказал собственное мнение, кто бы мог руководить. Руководство нашло точку зрения другую в этом плане, ради Бога.



Я считаю, что в любом случае это 1 сентября запомнится любому абитуриенту, пришедшему, как говорится, в первый день в этот университет. На сегодняшний день у него колоссальная материальная база, в общем, я когда ректором стал в 94-ом году, я стал ректором среди пяти кандидатов-альтернативщиков. И власть ставила там на одного человека, коллектив избрал меня в первом туре, из пяти человек. Я стал в 94-ом году ректором. Я удивляюсь той власти, в 94-ом году, силе авторитета тогда Рахимова, который согласился с мнением коллектива.

Я три года как на галерах пахал, чтобы доказать, что коллектив меня не зря избрал. А что я получил в 94-ом году? Это 5800 студентов, это 2 страны мира, 7 регионов Российской Федерации. Я оставил – 18 тысяч студентов, 45 стран мира, 57 регионов Российской Федерации. Более 70 договоров с различными компаниями, но и самое главное, практически удвоил материальную базу университета. Безусловно, с помощью власти, после трех лет такого нейтралитета с Муртазой Губайдулловичем, у нас наладились очень конструктивные взаимоотношения, понимание. Он понял роль Уфимского нефтяного для подготовки кадров вообще не только для страны, а для ТЭКа вообще мирового. Почему? Потому что здесь экономика – приезжают иностранцы, они что, валюту везут, валюта тратится здесь, оставляют здесь валюту, в виде заработной платы на сегодняшний день. За эти годы, у меня работающих было 1800, я создал 1300 дополнительных еще рабочих мест. Я не пишу слово «Давайте созидать», у меня конкретные цифры, понимаете? Надо увеличить, надо увеличить, надо сделать – надо сделать. Я предвижу, какие будут сложности на сегодняшний день, связанный с нашим внешним взаимоотношением.

- Удалось ли привыкнуть к статусу экс-ректора УГНТУ?

Понимаете, на сегодняшний день, наверное, трудно с этим свыкнуться, когда 20 лет отдал вот этой работе, этому коллективу. Когда говоришь вот, старшее поколение тебе кланяется и так далее. Я в 2004 году, представьте себе, сдаю 10 тысяч квадратных метров. Отдаю преподавателям, сотрудникам, молодым ребятам, которые не заплатили ни одного рубля за квадратный метр. Бесплатно. Я им говорю: «Это последний оплот социализма для вас на сегодняшний день».

Я помню, когда на рынке был 27 тысяч кв.м., а я построил дом на стройфаке, я дал там, естественно, сети, то, се, и мой преподаватель купил это жилье за 13 тысяч рублей. В два раза дешевле, или они вот так с благодарностью вспоминают, точнее помнят вот это дело на сегодняшний день. Конечно, жизнь меняется, возраст идет, как говорится, безусловно, так, но свыкнуться, наверное, будет тяжело с этим делом. Но я получил массу предложений на сегодняшний день вплоть до Москвы и Санкт-Петербурга. Многих интересуют мои контакты, мои взаимоотношения за эти годы, но я говорю «дайте мне немножко присмотреться, дайте мне немножко переехать в нормальные условия жизненные». Видно будет, я же не исключаю, работаю с аспирантами, работаю с докторантами, уже несколько организаций позвонили, интересуются, можно ли, чтобы я встретился с молодыми ребятами.

Ну кто может сегодня рассказать об аварии на реке Белой? Тех, кто виноват в этой ситуации, они были в шоке, это были деморализованные люди, их бы расстрелять – мало. А сейчас они в руководстве. (смеется). Я, извините, выступал экспертом по Улу-Теляку, где погибло 1200 человек, 2 поезда. Я был у истоков организации Транснефти. В моем кабинете было подписано первым президентом Транснефти соглашение о дифференциации и закреплении высших учебных заведений. За этой системой государственной.

- При всех ваших заслугах смена руководства получилась громкой и скандальной. Как думаете, с чем это связано?

- Я не хочу об этом даже вообще разговаривать, потому что это грязное дело. У каждого своя сермяжная правда.

- Как коллеги из других российских вузов отнеслись к этой истории?

- Я с ними разговаривал, они многие звонили мне, они кстати мне и предложили в общем. Я не завидую сегодня нынешнему руководству вуза. К Рамилю я очень хорошо отношусь, как к ученому, он мой младший коллега, у нас один учитель. Это время пройдет, у нас все уладится, все стабилизируется, но я буду наблюдать за тем, как теперь власть, которая захотела иметь соответствующего ректора, будет строить и развивать Уфимский нефтяной. Если она взяла на себя ответственность. (улыбается). И это я буду, честно говоря, говорить громко. Потому что когда ты лоббируешь что-то, ты 90% несешь ответственность за это. Вот о чем речь идет. Поэтому это процесс не односторонний, что «я люблю - не люблю кого-то». Извините, ведь не я там фотографировал съемки этой конференции, и которая попала. Студенты снимали. У вас у всех остальных отобрали все. Вас выгнали всех из зала. Студенты это сделали!

- В этой ситуации чья поддержка оказалась для вас неожиданной и дорогой?

- Понимаете, я не делал оценки «дорогой», «устойчивой». Я могу назвать фамилии, так, они известны, я просто не хочу. Они до сих пор рядом со мной эти люди. Для меня даже больше было поучительно, что те, кого я воспитал и которые, будем говорить, приняли другое решение. (улыбается).

- Они были рядом с вами?

- Нет, не были рядом. (улыбается). Вот это было для меня более поучительно.

- Какой урок вы для себя вынесли?

- Очень хороший урок.

- То есть?

- Человек слаб все-таки внутри. Слаб. Они ожидали, что меня можно сломать. Меня невозможно сломать. Это вообще по жизни меня невозможно сломать, начиная от первого лица республики. Я вот могу сесть с ним и вам дать интервью, вместе с диалогом, я думаю, что он не сядет. (улыбается).

- Кого стало больше – друзей или недругов?

- Понимаете, я сказал «слаб человек». У него там многофакторно – дети, семья. Он начинает бояться за это рабочее место, еще что-то. Я давал максимальную самостоятельность, я был тоже авторитарен. Но в рамках собственных полномочий. Но, я в общем давал максимальную самостоятельность человеку развиваться и самое главное, я всегда приходил к нему сотоварищем его проблемы.

При мне был и Президент РФ, и премьер-министр, руководители различных стран, однажды даже собрались 7 или 8 чрезвычайных послов Арабских стран. Просили, чтобы мы с ними синтегрировались и так далее, и так далее. Все министры образования были у меня, как говорится. Тихонов Александр Николаевич был, Андрей Александрович Фурсенко был, Филлипов был, только последний министр не был, некогда ему еще. На самом деле нам можно было показать и мы показываем что-то новое. И, самое главное, благодарен собственному коллективу и профессионально очень классно подготовленным коллегам, я не буду поименно их называть, потому что они и возглавляют кафедры, я их ничему не научу, а наоборот до сих пор могу у них учиться их профессиональному делу и дай Бог, как говорится, чтобы это имело последствия в рамках подготовки кадров. Это сказывается на сегодняшний день.

Вот с куревом, да. Закон запрещающий курить в Уфимском государственном нефтяном университете, был принят за 7 лет до закона государственного российского. Первые люди, которые были пойманы за курение, в стенах Уфимского Нефтяного были в актовом зале отобраны студенческие билеты и отчислены. Они подали на меня в суд, на каком основании отчислили? А очень хитрое было основание, потому что для этого нужна голова. Я в Устав вписал, а Устав – основной закон учебного заведения. Что в Уфимском нефтяном университете, в стенах его, запрещено курить. Были выделены на улицах места, третье-десятое, и это меня спасло. И многие моменты я могу через запятую вам говорить. И еще один момент на выборах мне инкриминировали, хотя это Путинское заявление, я не хочу в дискуссию вступать, мы упредить хотели и мы упреждали своими действиями. Вот режим он-лайна. Сейчас нужно аудитории в режиме он-лайна, защиту диссертации в режиме онлайна. Я 7 лет назад предварительную защиту вьетнамцу и китайцу одному проводил в режиме онлайна на Ухту, чтобы не ездить, предварительная защита, ну деньги тратить и так далее. Когда это узнали, тогда не было интернета, тогда мы через Газпромовский спутниковый канал, когда это узнали, мне объявили выговор, Высшая аттестационная комиссия приостановила временно действие Совета, а сейчас закон, обязывающий на сегодняшний день это внедрить. И этим людям сегодня стыдно мне в глаза смотреть. Вот жизнь-то ректора, руководителя заключается в том, чтобы немножечко, чуть-чуть предвидеть, что будет завтра и приготовится к этому, а не когда лбом ударился о проблему, начинаешь искать лед, чтобы приложить его к шишке на лбу и начинаешь искать, как решить эту проблему.

- Правда ли, что и у Вас был шанс стать Президентом республики? «Радио Свобода» сообщало в январе 2003 года, что Владимир Путин приезжал в Уфу, чтобы лично познакомиться с Айратом Шаммазовым. Что правда, а что слухи в этой информации?

-  Это чистые слухи, потому что Муртаза Губайдуллович, они решили не формально встретится, где-то на нейтральной площадке, и решили выбрать Уфимский нефтяной государственный технический университет. И когда он узнал, что там будут действующие министры, люди, которые были при власти при нем и когда был не у власти даже, и выпускники Уфимского Нефтяного и они у меня в кабинете вдвоем встречались. У них был свой разговор. Естественно, необходимость он изъявил встретиться с коллективом.

- А правда ли что с Муртазой Рахимовым вас связывают дружеские отношения?

-  Меня? Понимаете, вот все время спрашивают. То у меня некоторые трехбуквенные структуры спрашивают – «А как вы с Рахимовым? А как вы с этим Рахимовым?». У меня вообще сложные отношения были. Я помню, я же говорю. Но когда он на самом деле посмотрел, я помню, он проводил оперативку, через года три (после назначения, - ред.) А, спортивный комплекс я открыл. Он не поверил. К 50-летию УГНТУ я спортивный комплекс открыл, когда страна вся разваливалась.

- Кто не поверил?

-  Муртаза Губайдуллович. Он говорит – «Ты че?» А у меня приближалось 50-летие университета, и он приехал, когда это все увидел, когда Олимпийский комитет там приехал, когда это все. Ну, представьте себе, когда крыши текут, люди зарплату не получают по 3-4 месяца, в Москве учителя и так далее. А я сдаю спортивный комплекс. До сих пор помню, он приехал, а у него была центральная оперативка, Валентин Власов звонит, передает: «Да, - говорит, - да…». А он еще у меня спрашивает, а что здесь будет? Котлован, говорю, будет жилой дом, гостиница, будем для преподавателей и сотрудников, с музеем. Он: «А там что будет?» А там, говорю, будет общежитие для иностранных студентов с институтом повышения квалификации. Он: «А там?» И вот так, а там все в котлованах. Вот до сих пор помню, так сел говорит, на оперативке, Валентин мне передал: «Нда… Как же вспомнить, кто сказал, что он разворует Уфимский Нефтяной? Все встали и идите учиться работать». И когда вот такая оценка происходит первым лицом, который стоял у истоков, будем говорить, государственности Республики Башкортостан и на самом деле расцвет экономики был при нем и стабильность. Я вчера какую-то газету читаю, где Шаймиев сказал: «Ну и что, у нас будет Президент Татарстана». И все. То есть у Татарстана не будет никакого переименования (первого лица региона – ред.), Это наше право, говорит, а не федеральное право.

- Так все-таки вы друзья или нет?

- Понимаете, я не могу, я отношусь к нему с таким глубоким уважением, что я не могу сказать, что я друзья с ним. Так? Я просто человек, который почитает его. Вот однажды я злой был, а спрашивают: «А вот как вы к нему относитесь?» Я этому человеку в погонах сказал: «А как можно относиться к человеку, который идет по дороге к Вечности?» Он раз, голову опустил, больше вопросов таких не задавал. Поэтому я еще раз хочу сказать, что те вот профессиональные его навыки, которые я безусловно тоже взял на вооружение, и потом, при всех сложностях, а в работе не бывает все время гладко, и потом он берет, смотрит, ага, справляется или нет, и не устраняет по принципу «любит или не любит» человека. Он (Муртаза Рахимов, - ред.) меня выдергивает: «Не вздумай отказываться, иди председателем Совета ректоров». Я десять лет председатель Совета ректоров. Потом начинается катаклизм, он начинает там, какие-то проблемы в Академии наук. Тогда Радий Хабиров меня вызывает, я говорю: «Вы что? Я ректор Нефтяного, федеральный университет», третье-десятое. Я помню, он из Пензы приехал ночью, 900 км, меня вытаскивают. И он мне говорит: «Ну что?» А глаза такие черные. Я думаю, если я слово «нет» скажу, то это будет мое последнее слово «нет». Я говорю: «Вы знаете, я в этом кабинете всегда находил какой-то общий язык. Я говорю, у меня есть несколько моментов с просьбой к вам. Первое – я хочу с женой съездить в отпуск на 2 недели в Карловы Вары. Вторая просьба – в мое отсутствие, я еще раз говорю, что вы хотите поставить меня президентом Академии наук Республики Башкортостан». А я почему согласился, потому что за счет этого я увеличил объем финансирования Академии наук. Я увеличил количество действующих членов Академии наук, а это значит – сохранил костяк научных школ в республике Башкортостан. То есть мое слово «нет» оно не принесло бы большой пользы. Мне нужен бы компромисс. «Хорошо», говорит. И скажите, пожалуйста, говорю, в мое отсутствие, что вы хотите меня поставить с сохранением поста ректора Нефтяного. Тогда он говорит: «А это зачем»? Ну, мне будет очень приятно, говорю, читать еще часть анонимок, в адрес мой, может, я что-то новенькое прочитаю про себя, говорю. Если у вас не хватит решимости отказаться от моей кандидатуры, то я, может быть, новенькое сам о себе расскажу плохое. Он так – «Ладно, ладно, езжай». Когда я обратно приехал, меня уже на следующий день вытащили. Я был вынужден министру РФ Филипову Вадиму Михайловичу позвонить: «Что делать?». Он говорит: «Не ругайся. Идешь на общественных началах. Все делаешь – методическую часть, стратегическую часть делаешь». Но финансовую часть я не имел права документы подписывать, потому что это уровни регионального и федерального бюджета, два бюджета нельзя объединять в одной подписи. Взаимная ответственность, но это уже специфика. Муртаза Губайдуллович меня через три года проверил. И эти службы тоже меня проверили. И то, что Вадим Михайлович Филиппов тогда сказал, оно все подтвердилось.

- Как вы думаете, имеют ли право большие правители на такую роскошь, как дружба?

– Я все-таки думаю, что у нас страна немножко другая. Если вот на Западе это как-то нормально воспринимаемое явление, то у нас началось это еще с политбюро. Так? Вот человек если в обойму попадал – замминистра, то он начальников отдела тут же плохо видит, министр – он уже плохо видит и только, как говорится, указательный перст. Будем говорить, иерархия – кандидат члена политбюро, член политбюро – это вообще полярное было практически. И я вот не видел внутри вот той иерархии этого элемента дружбы. И вот эта традиция ощущения, она и сейчас продолжается. Ну, давайте, пример приведем. Президент республики Башкортостан. Вот с кем он дружит? Ну, вот весь ответ всей нашей системе. Что-то изменилось? Не изменилось.

- Вы имеете в виду Рустэма Хамитова?

- Ну, естественно.

- У вас были с ним разногласия?

- Разногласия у нас начались с того, когда он сделал первое заявление на Правительстве, что Уфимский Нефтяной нужно присоединить к химфаку БГУ. Вот начались после этого разногласия. Тогда я сказал, что из себя представляет Уфимский Нефтяной. После этого меня три года проверяют.

- Вы по-прежнему считаете, что именно разногласия стали причиной в том числе такой скандальной смены руководства в УГНТУ? Или по прошествии времени у вас иные версии появились?

- Я не хочу это делать. Я не хочу в это дело грязное вмешиваться. По крайней мере, свою часть биографии не хочу делать, мешать с грязью, которая вокруг болтается.

- Хотелось бы уточнить. Будучи ректором УГНТУ имели ли вы возможность личного общения с Рустэмом Хамитовым?

- Будем говорить, не то, что общаться. Он меня обнимал в своем кабинете. Говорил о том, что без меня работать не может. (смеется)

- Если бы сейчас была такая возможность задать вопрос Рустэму Хамитову, что бы вы ему сказали?

- Ничего не спросил бы. А мне нечего спрашивать у него.


http://www.ria-bashkiria.com/video/2261.html


Смотреть интервью полностью: