Когда власть с народом не советуется. Наводнение в Зауралье - первый звонок будущих бедствий Башкирии

Вся страна несколько недель следила за драмой разворачивающейся на Дальнем Востоке. Небывало мощный паводок затопил сотни населенных пунктов, тысячи людей эвакуированы. Ущерб измеряется уже десятками миллиардов рублей. Одновременно правительственные чиновники и следственные органы, по поручению руководства страны, разбираются, кто именно и при каких обстоятельствах давал разрешения на строительство жилья в пойменных частях рек - ведь именно это привело к таким тяжелым последствиям.

Белая разливалась на восемь с лишним верст



 В Уфе тоже есть свои традиционно затопляемые территории, расположенные, в основном, в Нижегородке, Деме и Затоне. Регулярно подтапливались сады в Дудкино и в пойме Уфимки. Но последние полтора десятка лет были засушливые. Упал уровень грунтовых вод, пересыхают озера, в деревнях уходит вода из колодцев.
Дело в том, что климат имеет свои циклы дождливых и засушливых лет. За разговорами о глобальном потеплении, навязываемыми СМИ, в сознании значительной массы населения сформировалась устойчивая мысль, что в столице Башкирии наводнений не будет. Но это наивное и опасное заблуждение.

Первый звоночек – наводнение нынешним летом в Зауралье, где стихия затронула 43 населенных пункта, 1127 приусадебных участков, 35 многоквартирных домов, 13 объектов коммунальной инфраструктуры, два объекта здравоохранения, пять образовательных учреждений. Также  вода повредила 33 моста и 19 участков дороги общей протяженностью более 13 километров. В числе пострадавших - 3 609 человек.

А ведь эти районы всегда считались засушливыми и не избалованными обильными осадками. Но, тем не менее, наводнение произошло и ущерб людям и организациям нанесен значительный.
Если кто забыл и или по молодости лет не знает, то можно напомнить о сильном наводнении, произошедшем в республике в мае 1979 года. По климатическим меркам это было совсем недавно.

Кстати, это было не самое катастрофичное наводнение в регионе за последние 100 лет. В послевоенный 1947 год уровень воды в Белой около Уфы был еще выше. А наш земляк, известный русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков описывал разлив Белой в XIX веке, «простиравшейся с лишком на восемь верст».

Наводнению 1979 года предшествовала продолжительная морозная зима с обильными снегопадами и затяжная холодная весна. Снег плохо таял даже в конце апреля. Но в первых числах мая произошло резкое потепление. И началось стремительное таяние снега. Мгновенно вздулись степные речки, хлынула вода по оврагам. Потом к этой воде добавилась влага с уральских гор. Плотины Павловской ГЭС и на Нугуше не могли сдержать такую массу воды и стихия взяла свое.

- Паводки, аналогичные тому, что был 1979 году, происходят, по наблюдениям специалистов, раз в 30-40 лет, - рассказывает директор Павловской ГЭС Амир Сунарчин. – В ту весну через плотину мы пропускали 5300 кубометров воды в секунду, при норме в 800. А при паводке, который был в мае 1913 года, по нашим расчетам, объем сбрасываемой воды составил бы еще больше - 5600 кубов. Большие наводнения у нас, к сожалению, неизбежны. И есть основания полагать, что в следующем, 2014 году, можно ожидать большую воду.


Мост унесло как щепку

- На майские праздники мы с семьей поехали к родственникам в деревню Кусекеево Бирского района, - вспоминает наводнение, случившееся в 1979 году, уфимка Дамира Смирнова. – Поехали, как обычно, через Кушнаренково, потом повернули от Москово на грейдер.
По сравнению с предыдущими в этот день было очень тепло, кругом побежали ручьи, на глазах образовались огромные лужи, больше похожие озера.

- Автомобиль периодически ехал по воде чуть не по двери, - говорит Дамира. - Стало страшно – с нами было двое маленьких детей.

Путешественники решили повернуть назад. Но не тут-то было. Дорога оказалось отрезана. Пришлось ехать к Бирску, чтобы переправится на пароме и вернуться домой. Доехали до деревянного мостка через какую-то речушку, которая летом обычно почти пересыхала. А там несся бурный поток. Вода шла уже сверху через мост, а сама переправа ходила ходуном.

- С ревом и фонтаном брызг промчался наш «ушастый» «Запорожец» по мосту и выскочил на пригорок, – продолжает Дамира. – И тут сзади раздался сильный треск. Мост оторвался от берегов и его целиком, как щепку, понесло вниз по течению.

Наконец, семья добралась до паромной переправы. Со всех сторон к парому сбегались и съезжались испуганные люди.

- Как вовремя войны, которую я видела только в кино, - эмоционально рассказывает незадачливая туристка. – Все боялись, что переправу закроют. Но паромщики работали очень споро, порядок на переправе поддерживали строгий, а панику пресекали сразу. Парому помогал и видавший виды катер со странным названием «Горлинка». Прошло уже больше тридцати лет, а треск отрывающегося от берегов моста до сих пор остался в памяти.


Корова стояла в кровати

- В 70-е годы мы жили в уфимском Затоне в доме, который построил еще мой отец, - рассказывает Михаил Романов. – Только-только закончили ремонт. Купили дорогой и очень дефицитный мебельный гарнитур производства ГДР, за который жена отмечалась в магазине почти три года.

Затонцы народ бывалый и к разливам Белой привычный. Частные дома там всегда строили на высоком фундаменте с расчетом на возможный паводок. Почти в каждом дворе была лодка. Но то, что произошло в 1979 году, повергло в шок даже самых мрачных пессимистов. В начале мая вода начала стремительно прибывать.

- Самое большее, что я помнил до этого из детства, так это, то, что однажды вода доходила до нашей калитки, - продолжает Михаил. – А тут за день затопило весь участок, вода вошла в дом и стояла почти на метр выше пола. Пришлось нам поселиться на чердаке. Куры спаслись под крышей сарая, а буренку разместили в двуспальной германской кровати, которую приподняли над полом, дополнительно поставив ящики.

А какой материальный ущерб понесла семья, как впрочем, и соседи, и говорить нечего.
- Но мне очень помогло «Спецавтохозяйство по уборке города», где я работал тогда электриком, - вспоминает Михаил. – После того, как вода спала, директор автохозяйства Леонид Колобов выделил ассенизационную машину, которая откачала воду из нашего подпола и погреба, а заодно и у соседей. Когда дом подсох, выделил стройматериалы и направил мне бригаду ремонтников, которые за неделю привели наш дом и хозяйственные постройки в более-менее приличный вид. И все это, заметьте, совершенно бесплатно. Да еще профсоюзная организация деньгами помогла. Что ж другое время было…

Тогда существовало обязательное страхование частных жилых домов. За неуплату в срок можно было даже угодить под суд.

- Но Госстрах выдал мне только 156 рублей – еле хватило на краску и на обои. – возмущается Михаил. - А ведь мы столько лет платили эти взносы! Страховщики уже тогда щедростью не отличались.


«Камышлика» была под водой

Во время наводнения 1979 года в Затоне были затоплены не только дома, но и самый большой в городе гаражный комплекс на улице Камышлинской, куда принудительно, по указанию первого секретаря обкома партии Мидхата Шакирова, свозили металлические гаражи со всего города. Вид этих сооружений в городе выводил партийного бонзу из душевного равновесия.

Кто-то успел выгнать своего железного коня, а кто-то нет. Большая часть гаражей оказалось накрыта водой по самую крышу. В числе таких бедолаг оказался Вячеслав Юртов.

- Мне и голову не могло прийти, что такое может произойти, - вздыхает автолюбитель. – Только когда я узнал, что весь Затон оказался под водой, кинулся спасать свои «Жигули». Но было поздно.

В выплате страхового возмещения, по добровольному страхованию автотранспорта, Вячеславу отказали, мол, не проявил должной осмотрительность и сам не спас свою машину.
- Но нас, принудительно переселенных, никто и не предупреждал, что такое может произойти, – возмущается водитель. - Тем более, жил я тогда на проспекте Октября и о потопе в Затоне не знал. Одним словом, тот год мне крепко запомнился.

Самое удивительное состоит в том, что на эту стоянку чиновники до сих пор продолжают, не церемонясь, свозить металлические гаражи строптивых автовладельцев города, но никак ее не могут заполнить.


Вода перекрывала дорогу в аэропорт

Уфимка Светлана Оганесян трудилась в 1979 году в уфимском авиаотряде, отрабатывая три года по распределению после окончания Уфимского техникума механизации учета.

- Я каждый день ездила на работу и своими глазами видела, как стремительно поднимался уровень воды в Белой и заливалась прибрежная пойма, - делится Светлана своими воспоминаниями. – Наводнение началось с затопления Кооперативной поляны, а ближе к 9 мая затопило все вокруг. Вода подступала к окрестностям уфимского аэропорта и даже стала переливаться в двух или трех местах через аэропортовскую дорогу, так что автобусы и грузовые машины пробирались с трудом. ГАИ периодически закрывала проезд легкового транспорта.

Впрочем, участок от моста до аэропорта тогда был почти не застроен и там располагались, в основном, участки под картошку и сенокос. Базы отдыха и лагеря были либо палаточными, либо легкого типа на сваях.

- По Белой плыли доски, бревна, сараи, туалеты, - продолжает Светлана. – Видела, как возле автомобильного моста выловили здоровенную деревянную баню, унесенную талой водой из спортлагеря «Агидель» Уфимского авиационного института, что находится возле мелькомбината.

Несколько раз на дорогу выбирались измученные и израненные лоси и метались между автомобилями. Жители частного сектора Кооперативной поляны вытаскивали, спасая от воды, собачьи будки вместе со своими дворнягами прямо на мост.

Когда вода ушла, все постройки оказались в грязи, даже на некоторых крышах лежал толстый слой ила, а вода в низких местах простояла до середины лета. Правда, на Кооперативной поляне было тогда всего-то два, максимум три десятка жилых домов.


Урок не впрок?

Нашему городу более 450 лет. Срок достаточный для того, чтобы изучить капризы местной природы. Но последние засушливые годы и плохая людская память сделали свое дело. До начала 90-х участок между остановкой Школьная и аэропортом не застраивался, именно из-за того, что это была территория подверженная риску затопления. А сейчас ситуация складывается так, что скоро здесь не останется и клочка свободной земли. Точно также скоро будет застроена территория между Затоном и мостом в створе улицы Галле. Пойма Уфимки полностью скрылась за крышами дач.

И если обычные люди, строящие дома в местах, подверженных риску затопления, могут не знать гидрологии, то поведение организаций, сооружающих объекты недвижимости, трудно объяснить. И проекты делают и экспертизы проводят…

Но достаточно совпадение нескольких природных факторов и под водой окажутся «Метро», «Ашан», «Касторама» и многочисленные автосалоны. И никакие дамбы и плотины не спасут, как не помогли на Дальнем Востоке Зейская и Бурейская ГЭС. А какой будет при этом убыток и представить трудно.

- Главная причина значительного материального ущерба и даже человеческих жертв при наводнениях – легкомысленность и безответственность не только обычных граждан, но и чиновников, - констатирует Амир Сунарчин. - Я регулярно обращаюсь к работникам администраций и предупреждаю их о недопустимости застройки берегов, но, создается впечатление, что они не хотят слышать.

На страховые компании в нашей стране может надеяться только очень наивный человек. Еще трудней понять чиновников, дающих разрешение на строительство объектов в рискованном месте. Похоже, опять здесь фигурирует наше российское «авось».


Как всегда нет денег

Безответственная застройка низменных пойменных участков по берегам рек и пренебрежение элементарными правилами безопасности – это только одна сторона большой проблемы. Другая состоит в том, что наводнениям способствует нарушение человеком естественного природного баланса.

- Растительность является естественным аккумулятором воды, - поясняет заведующий кафедрой гидрологии и геоэкологии БГУ, профессор, доктор географических наук Ауфар Гареев. - А у нас происходит постепенное уничтожение лесов и стравливание пастбищ. Вода просто стекает с гор, не попадая в землю.

На посадку лесов денег, как всегда нет, как не оказывается их на научные исследования прошлых паводков. Впрочем, если смотреть шире, нет и государственной программы по предотвращению паводков.

С этим трудно не согласиться. Разведение лесов относится к длительным процессам, не сулящим сиюминутной выгоды. Но окупаются потом сторицей. Старшее поколение наших сограждан наверняка помнит, сколько насмешек и желчи было на страницах официальной прессы в хрущевские времена по поводу так называемых «сталинских лесополос», высаженных по рекомендации ученых в конце 40-х – начале 50-х годов прошлого века. А время доказало правоту специалистов. И от песчаных бурь и суховеев полосы защищают, влагу на полях сохраняют. Да и сложно сейчас представить наш пейзаж без этих симпатичных и ровных посадок, идущих вдоль дорог России.

Другой пример. В районе кавказских Минеральных Вод в 30-50 годы, опять-таки по настоянию ученых, было высажено на вытоптанных овцами горах 30 миллионов деревьев специально подобранных целебных пород. И курортный край спасли от обезвоживания, вызванного многолетним уничтожением растительности овцами и человеком. Перестал падать уровень лечебных минеральных вод, открылись новые источники. Микроклимат в этом регионе стал мягче и ровнее. Были сохранены сотни здравниц и лечебных учреждений.

Досужие разговоры в СМИ о глобальном потеплении, как причине природных катаклизмов, больше напоминают попытку чиновников снять с себя ответственность за трудную и рутинную работу по восстановлению естественных природных балансов и соблюдению необходимых мер предосторожности при строительстве вблизи рек. Безоглядная надежда на плотины ГЭС, как панацею от паводков, не состоятельна. Эти гидросооружения могут лишь помочь сгладить негативные процессы, но полностью защитить от них не в состоянии. Природная стихия умеет жестоко мстить за людское легкомыслие.

Евгений КОСТИЦЫН.
http://www.mkset.ru/news/chronograph/19133/