Россия - не Европа! Игра с огнем национализма (ответ на статью М. Хужина «Пятое колесо»)

1. 15 марта 2014 года в газете «Башкортостан» появилась статья публициста Махмута Хужина «Пятое колесо». Она представляла собой ответ на большую статью академика Зиннура Ахмадиевича Нургалина «Евразийство и судьба этносов», посвященную евразийской идее и ее актуальности в наши дни, опубликованную 5 и 8 февраля в той же газете. Причем и тон, и содержание статьи Хужина таковы, что сама она нуждается в ответе…

Академик З.А. Нургалин – известный в республике, уважаемый ученый и общественный деятель. Он доктор филологических наук, много лет посвятивший изучению башкирской литературы и музыкального искусства. В течение 12 лет он возглавлял Уфимский институт искусств, и именно по его инициативе в УГИИ стали готовить башкирских музыкантов. Его научные заслуги признаны тремя академиями: Тюркской академией, Академией гуманитарных наук, Академией наук Республики Башкортостан.



Зиннур Ахмадиевич Нургалин одних из первых в теперь уже далекие 90-е годы прошлого века поднял на страницах периодической печати Башкортостана евразийскую проблему, стал выступать со статьями, популяризирующими идеи евразийства (и, думается, был первым, кто стал писать о Евразии и евразийцах на башкирском языке). И автор этих строк, который в те годы был совсем юным, начинающим исследователем евразийства, вдохновлялся работами академика Нургалина, радовался тому, что об идеях П.Н. Савицкого и Н.С. Трубецкого, развенчавших стереотипы об «отсталых кочевниках» и показавших внутреннюю сложность и красоту кочевых культур, потомки этих кочевников, башкиры, сумеют теперь прочитать на своем родном языке.
Совсем не случайно академик Нургалин и в наши дни выступает со статьями о евразийстве. Несмотря на столь преклонный возраст – а академику уже 85 – он с поразительной творческой силой и активностью продолжает изучать культурные взаимодействия в Евразии и пропагандировать дружбу народов российской Евразии.

Читатель может спросить: к чему это пространное отступление об академике Нургалине, если моя статья - о печатном выступлении М. Хужина? Дело в том, что одной из причин, которая побудила меня взяться за перо, – это возмущение тем фамильярным, оскорбительным тоном, в котором публицист газеты «Башкортостан» пишет об уважаемом ученом. Махмут Хужин отчитывает академика Нургалина, как надменный профессор - проштрафившегося аспиранта. Донельзя упростив взгляды академика, изложив их в удобном для критики, лапидарном виде, он постоянно иронически вопрошает: так ли это, Зиннур Ахмадиевич? Не имеющий никакой научной степени Хужин упрекает крупного башкирского ученого, что тот … не знает историю, лишь на том основании, что, говоря об истории башкирского народа, академик не упомянул башкирские восстания… Что до Хужина, то он готов всю историю взаимодействий русских и башкир свести к восстаниям… Статья пестрит обвинениями в том, что академик выдвинул неаргументированный тезис, путает понятия. Причем, обвинения эти, как правило, серьезно не обосновываются …

Хужин, мало того что не проявляет должного уважения к старости, он еще и сомневается в компетентности башкирского научного сообщества, которое неоднократно отметило научные заслуги З.А. Нургалина. А ведь сам Хужин клянется в верности башкирской культуре, видимо, забыв, что одним из краеугольных столпов башкирской, как и всякой восточной культуры является уважение к людям преклонного возраста и уважение к людям науки…

2.
При этом сам Хужин имеет весьма смутные представления о евразийстве, которое он подвергает в своей статье столь острой критике. Похоже, Хужин не видит разницы между евразийством и идеологией российского гражданского национализма, которую активно продвигает в общественное сознание небезызвестный бывший глава Миннаца Валерий Тишков. Спешу разочаровать господина Хужина: теория гражданского национализма – это концепция, восходящая к идеям западных «этнологов-конструктивистов» (Эрнест Геллнер, Бенедикт Андерсон, Эрик Хобсбаум и др.). Суть их взглядов сводится к тому, что нации – «воображаемые сообщества», они существуют лишь до тех пор, пока люди соглашаются считать себя членами данной нации. Примкнуть к такой нации может каждый, кто желает, главное, чтоб он согласился с базовой «культурной матрицей» и идеей «конституционного патриотизма». Именно идеи гражданского национализма реализованы в США, где понятие «нация» имеет политический, а не этнический смысл. Членом американской нации может стать любой, независимо от его этнического происхождения. Это даже нашло отражение в специальном выражении: «американец такого-то происхождения» - итальянского, арабского, французского, русского и т.д.

Я, кстати, специально взял для примера США, ведь, судя по всему, Хужин этого не знает, иначе он не утверждал бы в своей статье, что американской нации не существует, так как этот термин … «просто обобщение». Исходя из этих теоретических положений, идеолог российского гражданского национализма Валерий Тишков убежден, что членом российской нации также может стать кто угодно. Он, например, настаивает на инкорпорации в российскую нацию китайцев и вьетнамцев – на правах «россиян китайского и вьетнамского происхождения», что, по его мнению, может снять проблему мигрантофобии. Он также не против появления афророссиян и арабороссиян.

Теоретики евразийства (Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Л.П. Карсавин) придерживались иной точки зрения. В народах они видели коллективные симфонические личности, существующие объективно и имеющие культурную специфику. Но, в отличие от этнических националистов, евразийцы считали, что для образования единого государства важен не принцип кровного единства (поляки и русские, например, родня по крови, но особой дружбы между ними нет), а принцип единой исторической судьбы, сосуществования на одной территории, наличие механизмов межкультурных коммуникаций. Понятно отсюда, что членами евразийской цивилизации и державы могут быть, по евразийцам, лишь коренные народы СССР (русские, татары, башкиры, казахи, узбеки и т.д.), имеющие многовековой опыт культурного взаимодействия (этим евразийская цивилизация напоминает европейскую, также объединяющуюся сейчас в Евросоюз).

Как видим, спутать евразийство с гражданским национализмом сложно. С точки зрения конструктивистов – гражданских националистов взгляды евразийцев – презренный примордиализм (не знаю, говорит ли этот термин современного нациеведения что-либо господину Хужину). Но Хужин их путает.

Далее, Хужин без всяческих стеснений пригвоздил евразийство ярлыком «мертворожденная идеология», которая «не отражает реальности» и представляет собой «происки русского империализма». Ему, видимо, не известно, что теоретиками евразийства были такие ученые мировой величины, как филолог Николай Сергеевич Трубецкой, географ и экономист Петр Николаевич Савицкий, историк Георгий Владимирович Вернадский, философ Лев Платонович Карсавин. Именно евразийцы Н.С. Трубецкой и Р.О. Якобсон выдвинули теорию языковых союзов, которая теперь является общепризнанной среди лингвистов. Именно евразийцы П.Н. Савицкий, Г.В. Вернадский, Н.С. Трубецкой опровергли миф о отсталости и дикости кочевых народов, показав, что кочевники имели не низший культурный уровень, чем оседлые народы, являясь великими государственниками и воинами. Евразийцы привлекли внимание историков к кочевым государствам Евразии (империи гуннов, скифов, Золотой Орде) и обратили внимание на геополитические параллели между ними и Московским царством, Российской империей и СССР. Современный швейцарский историк науки Патрик Серио недавно выпустил целую книгу о роли русских евразийцев в формировании парадигмы европейского структурализма – называется «Структура и целостность», если моему оппоненту будет интересно.

Можно спорить о тех или иных гипотезах евразийцев говорить о том, что увлекшись политической деятельностью, они не стали развивать многие свои интереснейшие догадки, не разделять их симпатии к советской цивилизации, но называть евразийство мертворожденной системой идей способен лишь тот, кто совсем его не знает, либо тот, кто изначально настроен к нему необъективно. Тем более, что эта «мертворожденная идеология» вовсе не умерла вместе со своими основателями, а продолжает развиваться и в России, и в Казахстане вплоть до наших дней (в отличие от других современных ей идеологий русской эмиграции 1920-х – сменовеховства, национал-максимализма, «младоросства» и др.).

Что же касается обвинений евразийства в том, что оно якобы – хитрая уловка «русских империалистов и националистов», которые часто можно услышать от нерусских националистических идеологов, то они опровергаются хотя бы тем, что сами «русские империалисты и националисты» также видят в евразийстве вредную и опасную теорию. И не случайно, ведь основатель евразийства Николай Сергеевич Трубецкой еще в одной из своих статей 1928 года открыто объявил, что русский национализм он считает сепаратистской идеологией, так как попытки его продвижения приведут лишь к распаду СССР как евразийской державы. Между прочим, среди членов евразийского движения 1920-х гг. (о современном евразийстве я уже не говорю) были не только русские, евразийцем себя называл выдающийся калмыцкий историк, публицист, общественный деятель Эренжен Хара-Даван.

Он писал в своей статье «Евразийство с точки зрения монгола», опубликованной в парижском издании «Евразийская хроника»: «Все дореволюционные русские партии были западническими; по их взглядам, Россия была — отсталый медвежий угол Запада, а мы, монголы, и вообще народы Востока, были еще дальше от Запада, следовательно, были в их сознании некультурными полудикарями, стояли на низшей степени культуры, с кочевым образом жизни и родовым бытом. Евразийство же — учение, возникшее не на заимствовании с Запада … а на выходе России из рамок современной европейской культуры и обосновании ее на самобытности Евразии… Такое учение должно завоевать сердца и умы монголов, и потому когда я прочитывал евразийскую литературу, то все ложилось на готовую благоприятную почву».

Здесь в очень простой и понятной форме разъяснено, чем евразийство отличается от европейских империалистических идеологий. В основе идеологий европейских колониальных империй лежала концепция европоцентризма. Согласно ей культура Западной Европы и США - это высшая культура, по отношению к которой культуры всех остальных народов мира – низшие, отсталые, причем чем меньше культура какого-либо народа похожа на западную, тем более отсталой и дикой она представляется европоцентристам. Отсюда выводилась мысль о том, что европейские колониальные империи предназначены для того чтоб нести «культуру» и «просвещение» «диким» народам Азии, Африки, Южной Америки, которые без культуртрегеров-европейцев закоснели бы во тьме, невежестве, варварских и изуверских языческих обычаях.

Основатель евразийства Николай Сергеевич Трубецкой еще в 1920 году в книге «Европа и человечество» провозгласил, что нет культур высших и низших, культуры различаются не в количественном, а качественном отношении. Поэтому и европейская культура ничуть не выше и не развитее культур народов Евразии, Азии, Африки, обеих Америк, Австралии, Океании и попытки навязать этим народам европейскую культуру под разговоры о том, что она «более прогрессивна», скрывают за собой лишь экспансионистские намерения людей Запада. Тем самым евразийцы подложили бомбу под идеологию колониальных империй.

Кстати, русских евразийцы считали тоже не европейским народом, а народом, чья культура впитала в себя множество разных влияний, в том числе и восточных, то есть народом евразийским. Реформы Петра Первого евразийцы воспринимали как начало западной колонизации России и в единстве русских и других народов России они видели залог успеха их общей борьбы против колониализма Запада. И, конечно, идеалом их была не новая колониальная империя, как это чудится Хужину и другим нерусским националистам, а свободный союз народов Евразии, которые не хотят превратиться в придаток западной огромной империи, охватывающей собой почти весь мир (пусть при этом многие государства, подвластные ей формально и считаются «независимыми»).

Более того, евразийцы были беспощадными критиками колониалистских элементов политики империи Романовых. Хужин в своей статье много пишет о тех жестокостях и несправедливостях по отношению к разным народам, которые имели место в истории создания Российской империи. Однако если бы башкирский публицист открыл книгу Николая Сергеевича Трубецкого «Наследие Чингисхана», то он бы нашел там схожие горькие слова: «По примеру других европейских государств, ведущих у себя дома и в своих колониях политику ассимиляции, стремящихся культурно обезличивать покоренные ими народы, императорское русское правительство проводило во всех областях с нерусским населением политику «русификации». Эта политика была полной изменой всем историческим традициям России…». Но дело в том и состоит, что наш суровый критик евразийства книг и статей евразийцев не открывал и не читал…

3.
Тогда почему же Хужин с таким неистовством ругает евразийство? Дело в то, что он, вероятно, где-то читал, что евразийство – идеология, отстаивающая общую судьбу и дружбу между русским народом и другими народами бывшего СССР. Эта мысль, однако, невыносима для Хужина, ведь он убежден, что русские – враги башкир, якобы виновные в том, что башкирский народ лишился своего исторического шанса создать великую государственность. В многовековых взаимоотношениях русских и башкир Хужин выискивает только плохое. «История башкир в составе России написана кровью!» - восклицает публицист. Он с удовольствием и много пишет о восстаниях башкир, репрессиях царского правительства против восставших, и неохотно – об участии башкир в войнах под флагом России. Хужин призывает стыдиться того, что башкиры участвовали на стороне Российской империи в войнах против Турции..

О совместном мирном строительстве на земле Башкортостана промышленных предприятий, университетов и институтов, учреждений культуры Хужин не пишет.. Также как не пишет он о совместной борьбе русских и башкир, равно как остальных народов СССР, с нацистской Германией… Опровергнуть эти факты он не может, а осудить их вслух не хочет, чтоб совсем не дискредитировать себя в глазах своей аудитории…

Хужин вполне серьезно утверждает, что в раннем средневековье, до прихода русских на территорию Башкортостана, когда башкиры владели огромной страной, простиравшейся от Тобола до Волги, сами башкиры представляли собой народ, по численности равный русским. Вхождение в состав империи привело, по утверждению Хужина, к вымиранию башкирского народа, превращению его в небольшой, менее чем двухмиллионный народ, имеющий куцую республику, несравнимую по размерам со «средневековым Башкортостаном». «Когда-то бывшие не меньше по численности, чем русские, жившие от Волги до Тобола, в течение 13 лет противостоявшие нашествию Чингис-хана башкиры за время проживания в составе Российской империи стали исчезать» - «на голубом глазу» пишет публицист.

Вряд ли нужно добавлять, что эти рассуждения башкирского публициста противоречат исторической истине. Любой специалист по истории средневековой Евразии скажет, что огромные территории кочевников и полукочевников– это просто места выпаса их стад, то есть территории контроля, а не заселения, да к тому же с постоянно меняющимися границами. Их нельзя отождествлять с границами государств оседлых народов. Далее, в средние века численность башкир была не столь уж большой, ведь даже в самих башкирских шежере говорится, что сил башкир недостаточно для противостояния ногайцам. Наконец, тринадцатилетнее противостояние монголам – никакой не аргумент, потому что монголы прислали на Урал, конечно, не всю свою армию, а лишь ее часть, пусть и не самую малую; к тому же численность самих монгол, составлявших лишь верхушку Орды, также была не такой уж большой.

Так же исторической истине противоречат рассуждения Хужина о «имперской природе России» и сравнения Российской империи с такими европейскими колониальными империями как Британская. В 1980-1990-е годы на волне перестроечных настроений, когда всплыло немало идеологической пены, такие разговоры можно было услышать часто. Но потом они умолкли, так как даже историки прозападной про-либеральной ориентации вынуждены были согласиться с очевидным: «российский империализм» был очень уж странным и непохожим на британский. Народы периферии империи зачастую имели в России большие права, чем коренной народ – русские, которых такие, как Хужин, пытаются выставить колонизаторами. Так, например, по законам Российской империи башкиры не могли быть крепостными, а природные русские православные люди – могли и были…

Да и имперскую администрацию трудно было обвинить в русском национализме уже по той простой причине, что в ней было немалое количество нерусских, так, в западных губерниях поляков или немцев на русской службе было чуть ли не больше, чем русских. Российская империя действительно обладала уникальной чертой, если сравнивать ее с западными империями: этническое происхождение в ней не играло большой роли в политической карьере (за редкими исключениями), главное – лояльность императору и двору и верная служба. И это, кстати, сближало Российскую империю с восточными державами, такими как Порта, где великим визирем мог стать и серб (например, начальник флота, губернатор Румелии и великий визирь Мехмед-Паша Соколлу (Бойко Соколович, приходившийся близким родственником патриарху Сербской православной церкви Макарию Соколовичу)).

На определенном этапе истории России, действительно, были элементы колониалистской политики, но, как верно заметили евразийцы, они были связаны именно с распространением в России западных ценностей…
Впрочем, о научной дискуссии с «аргументами» Хужина даже и говорить не приходится. Перед нами ведь типичный пример националистической идеологии. Исследователи феномена национализма давно уже выяснили, что любая националистическая идеология подчиняется не очень сложной схеме.

Суть ее такова: народ, к которому принадлежит националист, объявляется древнейшим, причем, как правило, ему приписывают все мыслимые и немыслимые открытия, культурные достижения, воинские победы, обширные территории. Отдаленное прошлое этого народа изображается как утерянный «золотой век». Затем в это благостное течение истории вмешивается другой враждебный народ, который изображается в самых черных тонах. Этот враждебный народ своими кознями низводит родной народ националиста до катастрофического состояния. Но выход есть – это борьба против враждебного народа и восстановление утерянного «рая». Для немецких и русских националистов такой «враждебный народ» – евреи, которые по их твердому убеждению, привели к краху «Великую Германию» и «Великую Россию», татарские и башкирские националисты возлагают вину за гибель «Великого Татарстана» и «Великого Башкортостана» на русских.

Выводы, которые вытекают из этих псевдоисторических, замешанных на разжигании настоящих и выдуманных национальных обид, ведут к межнациональной розни и вражде. Мы живем в многонациональной стране и многонациональной республике. Подобные игры с огнем национализма очень опасны, и в истории можно найти множество подтверждений этого, возьмем хоть судьбу Югославии, разорванной на части местными националистами, поддерживаемыми определенными силами на Западе. Попытки выяснить: кто был прав, а кто виноват в далеком прошлом закончились в Югославии реками крови в настоящем. Рассуждения о том, что мы, дескать, были некогда великим народом, обернулись гражданской войной… Более близкий пример – современная ситуация на Украине, где эскалация пропаганды украинских националистов вызвала стремление жителей Крыма отделиться от Украины и восстания на русскоязычном Юго-Востоке.

Конечно, в Башкирии существуют давние традиции добрососедского сосуществования русских и башкир. Есть множество смешанных семей, представители обоих народов проживают рядом – в одних и тех же деревнях и городах, за многовековое общение возникли бытовые механизмы межкультурной коммуникации. Таких националистических витий, как Хужин, слава Богу, немного. Но, увы, они есть и ведут свою пропаганду. И это не может не тревожить…


Рустем ВАХИТОВ,
кандидат философских наук, доцент БашГУ,
специально для сайта «РБ –XXI век»

http://rb21vek.com/ideologyandpolitics/788-igra-s-ognem-nacionalizma-otvet-na-statyu-m-huzhina-pyatoe-koleso.html