Там, где сидел Провозвестник... В колонии Салавата пытают не только зеков, но и конвоиров

"В условиях внутреннего самоуправления и взаимопомощи арестантского сообщества, я нигде более в России не чувствовал себя таким свободным человеком как в тюрьме!".
                  Провозвестник МСУ Р.Загреев,
            (18.04.11г. Приговорен  по ст.280 УК "Экстремизм в СМИ" к 3.5 годам колонии-поселения)

Мало кто знает, что на территории Башкирии дислоцировано пять следственных изоляторов, двенадцать мужских исправительных колоний, две колонии-поселения и воспитательная колония для несовершеннолетних. Всего в них содержится 20 тысяч сидельцев. До Коми и Мордовии нам конечно далеко, но всё равно число заключенных весьма приличное.



Многим из обитателей тюрем и колоний необходима правовая помощь. Для этого и существует Общественная наблюдательная комиссия Республики Башкортостан по общественному контролю за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и содействию лицам, находящимся в местах принудительного содержания. О работе этой необычной организации наш рассказ.

Декабрьская программа была насыщенней, потому как в комиссию поступило сразу несколько заявлений от осужденных из исправительной колонии № 4, что располагается в промзоне ОАО «Газпром Нефтехим Салават» - бывшего Салаватнефтеоргсинтез, на которые общественники обязаны были отреагировать.

Отправляемся в самую запретную зону колонии. Много разных дверей на магнитных замках, проходная, где в специальном шкафчике оставляешь все металлические и электронные предметы. Кстати говоря, сопровождающие нас высокие чины в погонах тоже сдавали свои мобильные телефоны. Что ж, порядок для всех общий. Но в целом атмосфера тяжелая: высокие заборы с колючей проволокой, хмурые лица надзирателей и не менее угрюмые лица зэков. Плюс тяжелый химический запах, исходящий от «СНОСа», находящегося по соседству.

Осужденный Сергей Галушка уже неделю как объявил голодовку в карцере. По его мнению, условия заключения ему ухудшили неправомерно, да еще и грозили изнасиловать.

Интересно, что при разговоре с осужденным в специальной комнате его необходимо спросить, желает ли тот беседовать в присутствии сотрудников ГУФСИН или без них. Сергей Галушка изъявил желание говорить без конвоиров: так ему будет спокойней. Работники колонии, не возражая, удалились на время беседы.

- К нам в камеру подсадили несколько человек сверх нормы, - рассказывает Сергей Галушко. – Я просто сказал надзирателю, что мы тут все задохнемся в, и без того, душной камере. В ответ мне заявили: «Раз тебе тут тесно, то пойдешь в отдельную». И посадили в карцер, где вообще дышать невозможно. Вот я в знак протеста и объявил голодовку.

В карцере на самом деле стоит такой смрад, что долго в нем находиться невозможно.

Правозащитница Альмира Жукова сразу же потребовала для заключенного другой карцер, пригрозив сотрудникам колонии расценить пребывание человека в удушливой атмосфере, как особую форму пытки.

Еще Сергей Галушко рассказал, что жалобы и заявления, которые он пишет в различные инстанции, не уходят дальше зоны. Сотрудники колонии пообещали принять у него все документы и направить по указанным адресам, а самого осужденного поместить в более вентилируемую камеру. Но как выяснилось позже, его посадили в ровно такой же «смрадный» карцер.

Был еще один заявитель - осужденный Андрей Мамаев, который буквально завалил надзорные инстанции жалобами, в которых просит разобраться, почему его тюрьма находится в опасной черте санитарно-защитной зоны главного промышленного предприятия этого города. И его дело взяли на контроль.

По словам Альмиры Жуковой, почти все осужденные жалуются на противоборство администрации с надзорными ведомствами. Что касается переписки по уголовным делам, то здесь проблем почти не возникает, однако, стоит зэку пожаловаться на сотрудников ГУФСИН, как письма сразу застревают, не выходя из зоны, а к осужденному тут же поступают угрозы и дисциплинарные взыскания. А про освобождение по УДО он может и вовсе забыть.

- Правда я не всегда встаю на сторону осужденных, - рассказывает г-жа Жукова. – Нужно объективно и всесторонне рассматривать заявления заключенных. Вот, например, когда в апреле 2012 года в уфимской ИК № 13 было массовое членовредительство, то я встала на сторону администрации. Я уже не первый год этим занимаюсь и многих из числа участников той акции протеста знаю лично. Тем более, что никаких требований они не выдвигали, а целью было заставить нового начальника соблюдать их прежние привилегии.

Противоречивое впечатление оставило посещение салаватской зоны. С одной стороны очевидны усилия сотрудников колонии по пресечению явных нарушений закона со стороны, как заключенных, так и их родственников. С другой стороны явно не существует четкого алгоритма защиты конституционных прав осужденных при подаче жалоб и заявлений на действия надзирателей и администрации колоний. И уж совсем за гранью милосердия является нахождение ИТК в санитарно-защитной зоне такого опасного предприятия как ОАО «Газпром Нефтехим Салават». Ясно, что перевод колонии в другое место требует расходования бюджетных средств, но осужденных приговорили к лишению свободы, а никак к пыткам промышленными выбросами химического производства. Впрочем, этим же пыткам подвержены и сотрудники «четверки» не осужденным никаким судом.

Евгений КОСТИЦЫН.


http://www.mkset.ru/news/patriot/23359/